РУССКИЙ АНГЛИЧАНИНУ ОБ ИНТЕРВЕНЦИИ.
Недавно меня посетил один очень симпатичный, молодой англичанин. Он пришел ко мне, незнакомому ему, старому, больному ученому и сказал мне, что в переживаемый момент, когда надвигается ужас возможного столкновения между нашими народами, никто, ни с той ни с другой стороны, не имеет права молчать; всякий, в том числе и я, должен возвысить свой слабый голос, чтобы общими силами, может быть, отвратить непоправимое бедствие. С той минуты я не знал покоя, сознавая всю правоту его слов. Конечно, я не сумею сказать что-нибудь, чего не высказал бы любой честный русский человек, не принадлежащий к тем, которые теперь ждут получить конституцию из рук английского майора или полковника, а заодно что-нибудь и лично себе - "на водку". Но если руководиться этим соображением, то, ведь, все будут молчать. Другое соображение: как сделать, "чтобы слово русского достигло слуха англичанина при той цензуре и официальной лжи, которыми современные диктаторы Англии оцепили когда-то свободный английский народ? Предпринятому Коммунистическим Интернационалом изданию на нескольких языках, быть может, удастся преодолеть это препятствие. Вот что сказал бы я своему воображаемому собеседнику, рядовому англичанину, как и я рядовой русский, разумеется в том предположении, что он захотел бы меня выслушать.
Мистер Бритлинг*), успокаивая свою совесть, возмущенную войной, говорит: - "Я не отвечаю
за действия сэра Эдуарда Грея". - Но он не прав.
Давно сказано - всякий народ имеет правительство, какого заслуживает. Я не политический деятель,
от которого зависят судьбы народов, не представитель печати, обязанный доводить до сведения народа."всю правду", даже не историк, обязанный делиться, с ним теми своими знаниями о прошлом, которые ему помогут разобраться в настоящем. Я просто ученый, долго живший на свете и усвоивший непреодолимую потребность понимать то, что творится вокруг, чтобы сообразовать с этим свой образ действия - одна из миллионов ответственных человеческих единиц, из которых слагается ответственность наций.
Эта ответственность тем более велика, чем более нация свободна, тем более тяжела, чем менее она свободна. Только бессознательные рабы могут говорить: виноваты не мы, а наши правители. Народы порабощенные, но не утратившие сознание позора своего рабства, несут -прежде всего самую тяжелую обязанность - бороться со своими поработителями, пока не свергнут их. Русскому народу пришлось выполнить этот свой долг перед историей . при таких уносных условиях, каких не знал ни один народ в мире. Он находился в худшем из рабств, к тому же еще замаскированном отврати-
тельной комедией парламентаризма, состряпанного Столыпиными, Гучковыми, Саблерами и им подобными, разыгранной Милюковыми, Пуришкевичами, Маклаковыми и tutti quanti и служившей ширмой для прикрытия позорного союза *) "передовых демократий" Европы с ее последней азиатской деспотией. Разоренный дотла, истекающий кровью, русский народ нашел в себе силы, чтобы исполнить этот свой долг перед историей, как это в первый момент было признано всеми сторонами. Английские правители рассчитывали, что в их распоряжении останется то. же число русских штыков, а сами они избавятся от позора быть союзниками русского царя. Они были уверены, что лакеи их проконсула Бьюкэнена - Милюковы и пр. - состряпают и разыграют еще более гнусную конституционную комедию. Но русский 'народ и те, кто ему честно служили, иначе понимали свою задачу; освобождаясь, русский народ навсегда покончил с самым гнусным оплотом "милитаризма"; не удивительно, что его победным кличем был "мир" и, конечно, он имел на то неоспоримое право. Одновременно такая революция и такая война не под силу никакому народу; с народов, как и с животных, не сдирают двух шкур**). А главное - революция изобличила ту фарисейскую ложь, будто война велась против милитаризма. Не против милитаризма велась она, а за милитаризм владык Lombard Street'а, к которым не замедлили присоединиться и владыки из Wall Street и против назревавшей общей социалистической революции. Но лакеи английского проконсула, очутившись в роли министров молодой республики, предательски скрывали отчаянный вопль народа о мире и, пользуясь всесветной цензурой, стали заверять, что русский народ рвется в бой. Плоды Февральской революции, добытые петербургскими рабочими и солдатами, достались случайно вынесенным на гребень ее волны представителям цензовых классов, которые своим сознательным оттягиванием учредительного собрания, явным желанием повторить июньские парижские дни 1848 года, позорной комедией .Московского Совещания и, наконец, двумя предательскими походами на Петербург, спасшийся только благодаря большевикам, сделали вторую Октябрьскую революцию безусловно неизбежной. Победа оказалась на стороне большевизма, а побежденными оказались разношерстные враги революции.
Вы, из вашего далека, можете обвинять большевиков в утопизме, в желании использовать так дорого стоившую русскому народу революцию до конца, сразу осуществить последнее слово социального строительства, но всякий беспристрастный русский человек не может не признать, что за тысячелетнее существование России в рядах правительства нельзя было найти столько честности, ума, знания, таланта и преданности своему народу, как в рядах большевиков. Имена Ленина, Троцкого, Чичерина, чтобы ограничиться только ими, уже составляют достояние истории. А говорить о каких-нибудь других правительствах, разумея под ними разбойничьи банды, связанные только общею ненавистью к революции и возглавляемые царскими слугами, виновниками войны, в которой они обнаружили только свою неспособность бороться с внешним врагом и только сумевшими делать разбойничьи набеги на несчастную родную страну, опираясь на помощь врагов - сегодня немцев, завтра Антанты, а то и тех и других вместе - говорить это можно только при полном незнании дела или при явном желании обмануть несведущих. Несмотря на краткость этой заметки, я не хотел бы быть голословным и позволю себе напомнить только самые выдающиеся факты. Какое изумительное знание и политическое предвидение обнаружил Ленин в своем предсказании революции в Германии - предсказании, встреченном как бред ослепленного фанатика и через несколько недель буквально оправдавшимся; или - в своей уверенности, что "Брестский мир", дав русскому народу необходимую "передышку", в самое короткое время, исчезнет без следа. И он исчез бы, если бы "союзники" не пожелали продолжать дело "кайзера", выступив на защиту остзейских баронов. Отметьте карандашом на карте, чем была большевистская Россия год тому назад, благодаря тем же "союзникам", мечтавшим воскресить царский строй, - и чем стала теперь. Спросите себя, приходилось ли какой-либо стране вести борьбу на таком протяжении, и вы оцените деятельность большевистского Карно и его талантливых сотрудников, создавших первую в истории, действительно народную армию - красную, умеющую, защищая родину, бить врага. Почитайте ноты Чичерина, и вы найдете первые в истории произведения честной дипломатии, о которой только еще мечтает ваша независимая рабочая партия в своем требовании демократического контроля.- Прибавьте к ужаснейшему положению, когда либо - испытанному каким-нибудь народом, непрерывающиеся заботы о народном образовании; возникающие бесчисленные школы, читальни, аудитории, небывалый спрос на книгу для народа, успешно удовлетворяемый советским почином, подъем эстетического развития народа, благодаря впервые ставшим действительно народными театрам, концертам, лекциям. Подведите итоги всему этому, и вы оцените по достоинству наглую клевету о большевистском вандализме, распускаемую подкупленною печатью всего мира.
И подумать, что все ужасные бедствия, претерпеваемые несчастной страной, вызваны, правительством не находящегося с нею в войне английского народа и что на эти бедствия затрачиваются его и без того оскудевшие средства., С детства привык я видеть в "Punch"'e зверского казака с нагайкой, как олицетворение ненавистной английскому народу царской России, - теперь он объявляется в парламенте "другом" английского народа за то, что помогает вернуть освободившуюся Россию назад под иго царей. Предо мною фотографии предательски взорванных на Волге мостов -этот культурный подвиг также оплачивался английскими агентами! Но ужас доходит до пределов возможного, когда узнаешь, что делалось это не для достижения каких-нибудь местных тактических целей, а с одной общей, дьявольской целью - уморить голодом не участвующее непосредственно в борьбе население - женщин и детей. Куда делись все бесконечные рассуждения, раздававшиеся на всяких Гаагских и иных конгрессах о том, что бедствия войны должны как можно 'меньше касаться нонком-батантов - не участвующего в борьбе населения ? Современные правители с гордостью говорят: - "nous avons change tout cela": война без объявления войны, война наемными убийцами, война голодом, истребляющим миллионы неповинного населения *), для достижения чего все средства хороши вплоть до вероломного использования уважаемой даже варварскими народами посольской неприкосновенности (Нуланс, Локарт!)-вот последнее слово пресловутого международного права, практикуемое теми, кто управляет английским народе*!. И все это творится против русского народа, который не приносил, . не приносит, не хочет, да и фактически не может приносить никакого вреда английскому народу.
Я знаю ваш ответ: а наши проценты, а царские займы, которых вы не признаете?**) Но ведь Чичерин давно уже доказывал, что все, что предпринимается против России, предпринимается в интересах владельцев царских займов (не потому ли выгодных, что заключавшие их сознавали их рискованность?), и пояснял, что в конечном счете советское правительство, может быть, и предпочтет откупиться для того, чтобы не налагать на народ новый выкуп кровью. Не могу, однако, отказаться от следующих, уже не политических, а чисто этических соображений. Помнится мне, что сэр Эдуард Грей, во время Лондонской конференции, по по- " воду дележа турецкой добычи между балканскими союзниками (!) высказывал мысль, что добычу эту следует соразмерять с жертвами, понесенными каждым участником войны. Конечно, на первом плане должны стоять жертвы людьми - кровью. В Париже теперешние победители, конечно, уже подводят такие итоги, и газеты оповестили, что на долю английского народа выпадает всего несколько сот тысяч убитых. Быть может, эта оценка, так сказать, только для внутреннего рынка, чтобы успокоить недовольных войной. Но у нас, конечно, эта цифра измеряется миллионами. Подсчитали ли Версальские победители этот избыток жертв, принявших на себя первые удары и отвлекших на себя значительные силы немцев, без чего, быть может, исход пресловутой марнской победы был бы совсем иной? Или они подсчитали только то золото, которое было ссужено на обмундировку и прокормление этих жертв (вооружение их, как . известно, запоздало)? Ведь и Шейлок, если бы для него выкроили кусок трепещущего человеческого мяса, не имел бы дерзости потребовать обратно ссуженного под залог этого мяса - золота! На это способны только современные Шейлоки, вооруженные пулеметами и танками. Да ведь и за ссуду-то расплачивался своим пушечным мясом, народ, а получила ее третья сторона - царь и его клевреты, теперь обивающие пороги парижских и лондонских передних в надежде что-нибудь дополучить за вновь льющуюся кровь своего народа, а может быть, "авансом" и за ту, которая еще, будет пролита.
Я очень хорошо сознаю всю идеалистическую наивность своих слов. Политики и черная дипломатия давно забронировали себя аксиомой, что этические требования, связывающие отдельные личности, для них необязательны, и настолько уже в этом успели, что теперь мы присутствуем при обратном явлении: отдельные человеческие личности (спекулянты, предатели и проч.), заразились свободной совестью своих правителей.
Но когда смолкают этические соображения, сохраняют свою силу, даже для правителей, соображения иного порядка. Победители, в свою очередь, страдают наивным идеализмом другого рода: они всегда убеждены, что их то победа окончательная, вечная. Так, конечно, думают теперь в Париже, Лондоне и Вашингтоне. Но когда долго жил на свете, утрачиваешь веру в окончательные победы. Я пережил величие Николая I, которого вы побаивались и свалили, за что вечное вам спасибо*). Я пережил величие Наполеона III, с которыми вы дружили, но не спасли его и, может быть, не без задней мысли**). Я пережил величие Бисмарка, перед которыми ваши дипломаты лакействовали ***); и "се его великое создание (?1) теперь разрушено, благодаря американским, миллиардам. Как известно, все попытки достигнуть мирового владычества оканчивались ничем. Скажут теперь не то, прежде к мировому; владычеству стремились одинокие воинственные державы, а теперь - целый "трест" милитаристических держав. Но в этом избытке силы не лежит ли залог худшей слабости? Давно сказано, разбойники дружны в грабеже, грызутся только при дележке. Если кто сомневается в верности этой истины,-'вспомните недавний пример балканского союза. Или сердечность Антанты (entente cordiale) обеспечена на веки? Не слышится ли и теперь ужё зловещее потрескивание наскоро сколоченного их храма Конкордии? Не грозит ли грядущее соперничество Англии с Америкой еще худшими опасностями, чем ее былое соперничество с Германией? , А дружба Америки с Японией, точно ли она так упрочилась? А наконец Франция? Стара скептическая шутка: хочешь нажить себе в человеке врага - окажи ему благодеяние. Неужели Франция сохранит к двум своим благодетельницам одни только чувства бесконечной благодарности?
После разгрома Франции в 1871 году, кто-то, теперь уже не припомню кто, пустил в оборот для утешения французов остроумную переделку vae victis - vae victoribus. Помню снисходительную улыбку окончательно победивших немцев - пускай себе тешатся, а мы знаем, что знаем. Только теперь они узнали весь глубокий смысл этих слов. Неужели ваши Ллойд Джордж и Черчилль (Дарданельский) думают, что дело их рук окончательное и не обратится на их головы (или вернее на голову народа, им повинующегося), как в перечисленных трех случаях? Добавлю и четвёртый, не менее свежий пример.
Пятнадцать лёт тому "назад я бросил в глаза Романову и его клевретам угрозу, что их политика "oderint dum metuant" (пусть ненавидят, лишь бы боялись) приведет их к. погибели. Не прошло двенадцати лет, как мое предсказание исполнилось, и в такой мере, как ни я и никто, конечно, не ожидал. Неужели английский народ серьезно полагает, что захватившие в свои руки власть его современные правители, сеющие ненависть во всех странах мира, - в Германии и России, в Ирландии и Венгрии, Турции и Персии, Индии и Египте - готовят ему годы благоденствия и мирного процветания? Те, кто руководятся принципом oderint dum metuant, рано или поздно убеждаются в справедливости изречения vae victoribus -вот результат семидесятилетних моих наблюдений над современной политикой. Да, семидесятилетних, так как я очень хорошо помню, например, две картинки на страницах Illustrated London News, вероятно, 1849 г. На одной из них был изображен торжественный въезд в Лондон побежденного - Кошута, а на другой - рабочие пивоварни Вагс1еу & Perkins избивали палками победителя - презренного австрийского генерала Гайнау, осмелившегося также явиться в Лондон. И вот теперь, через семьдесят лет, я читаю, что английское правительство избивает освободившийся венгерский народ и садит ему на шею ненавистного Габсбурга. И английский народ это терпит - {tempora mutantur*).
Пора, однако, подвести итог этой затянувшейся аргументации. В начале я остановился на различии обязанностей свободного и порабощенного народов и старался возможно кратко напомнить, как исполнил свой долг русский народ. Его обманули (чужие и еще хуже - свои предатели), уверив что он идет бороться против "милитаристов" и кого-то освобождать. Уже истекая кровью, он понял, что был обманут, но все же нашел в себе силы уничтожить того милитариста, который был всего ближе, завоевал себе свободу и потребовал себе мира, призывая к тому же и другие народы.
Но чего же можно и должно ждать от народа, когда-то справедливо гордившегося своей свободой? Конечно, прежде всего того, что он вернет себе обманом всё под тем же предлогом войны, отнятую у него свободу и, прежде всего, откажется быть в рунах своих угнетателей палачом других народов, а вместе с ними пойдёт на завоевание более широкой и прочной свободы всех народов, сознавая , что только сами народы сумеют оградить себя в будущем от "милитаризма" и бесконечных войн.
Извиняюсь, за, быть может, излишнюю горячность моих слов. Она несомненно объясняется фактом моего происхождения! Я русский, но к моей русской крови примешана значительная доля английской. Быть может, в эту минуту во мне говорит кровь либерального англичанина доброго старого времени, в политический катехизис которого входили два правила не вмешивайся во внутренние дела других народов и сочувствуй народам, сбрасывающим с себя иго деспота, вспомним хотя бы отношение Гладетона к королю-бомбе и к Неаполитанской революции. Эти оба принципа были бы грубо нарушены какой - бы то ни было интервенцией: условно честной, в открытой борьбе грудь с грудью, или несравненно более постыдной руками наёмных убийц, иноземных или русских предателей.
Да минет русский народ это тяжкое, но всё же временное бедствие, а английский народ - этот ничем несмываемй позор, такова надежда старика, испытывающего нравственные страдания за обе стороны
*) Проходя мимо памятника . Пальмерстону, мне всегда хотелось снять перед ним за это шляпу.
**) Очень хорошо помню статью "Tаймса" осенью 1870 года, смысл которой был таков: каждый разумный англичанин должен был вздохнуть свободно, когда война разразилась. Бояться нужно было не войны, а мира. Выставив на Рейне свои миллионные армии и помирившись, Франция и Германия поделили бы общую добычу: первая забрала бы Бельгию, а вторая - Голландию.
***) О том знает хорошо Бальфур, один из героев Берлинского конгресса 1848 г
****) Времена переменчивы.
К.Тимирязев Москва сентябрь 1919г.
Молодой англичанин, посетивший Тимирязева - есть никто иной, как А.Рэнсом. Об этом свидетельствует А.М. Жмаев в своей диссертации на соискании звания кандидата филологических наук. Ленинград 1968 г.