Arthur Ransome

Категории каталога

Cтатьи [12]
Артур Рэнсом [10]
В.И. Ленин [4]

Наш опрос

Вы читали книги Артура Рэнсома?
Всего ответов: 42

Каталог статей

Главная » Статьи » Cтатьи

Г. Ф. Верижникова. Артур Рэнсом (1884-1967). Петербургские британцы. Из истории британской коммуны в Санкт-Петербурге.
Петербургские британцы.

Г. Ф. Верижникова С.-Петербург

Из истории британской коммуны в Санкт-Петербурге Артур Рэнсом (1884-1967)
Часть 1. 
Санкт-Петербург - русское "окно в Европу", с самого начала своего строительства (1703) формировался как интернациональный город-порт. Британская коммуна появляется здесь одной из первых. В 1706 году открывается журнал регистрации крещения, бракосочетания и смерти английской церкви в Санкт-Петербурге (последний датирован 19 РГИА. Ф. 1689. Оп. 1. Д. 1), а к 1723 году относится наиболее раннее упоминание о "Британской фактории" (так называлась тогда Британская коммуна в Санкт-Петербурге).
Сложившаяся, в основном, из негоциантов и торговых агентов, представлявших интересы британских компаний (крупнейшая - "Русская компания"), фактория быстро развивалась, заселяя конечную часть левого берега Невы (до Адмиралтейства), получившую вскоре название "Английской" набережной, и менее парадную, но более удобную для жизни Галерную улицу, параллельную набережной. (Ближе к середине XVIII века, происходит образование британской общины в Кронштадте - первый журнал регистрации обрядов английской церкви относится к 1762 году: РГИА. Ф. 1689. Оп. 1.Д. 16).
Коммуна британцев в Санкт-Петербурге процветала. Среди ее описаний, оставленных дипломатами, учеными, путешественниками, встречается эхо реальной жизни тех времен - воспоминания Элизабет Джастис, одной из первых обширного клана английских гувернанток в России, приехавшей в далекий Санкт-Петербург в семью известного торговца Эванса: "... полагаю, что ни в одной части света англичанам не живется лучше, чем в Петербурге", - пишет она (Джастис 1988: 204; оригинал: Justise 1739).
Со времени восшествия на трон Екатерины II (1762) Британская коммуна в Санкт-Петербурге получает новые импульсы развития. Это период крупных межгосударственных контактов, и в Россию прибывает значительное число британских подданных, англичан и шотландцев, различных профессий - медиков, инженеров, кораблестроителей, военных специалистов, архитекторов, художников. Многие из них оседают в столице Российской империи, вливаясь в ряды местной общины, расширяя сферы ее деятельности и культурной жизни.
В 1770 году на базе естественно возникшего во II половине XVIII в. объединения - места встречи петербургских купцов и торговцев (англичан и голландцев) - в гостинице Корнелия Гардине-ра, создается "Английское собрание", первый в России отечественный клуб, объединявший деловых людей столицы: иностранцев, прежде всего - британцев, вскоре - и русских. Его девизом было: "Согласие и веселье". Клуб стремительно растет - от 50 членов в момент организации - до 250 к концу 1771 года (число членов вскоре было ограничено 300)'.
"Английский клуб" или "Английское собрание" как общественный институт, объединявший британцев и русских, просуществовал до 1917 года. Среди его членов-британцев были выдающиеся личности Британской коммуны многих поколений: архитектор Чарльз Камерон (принят в 1781), семья старейшей династии "петербургских британцев", промышленников Казалеттов, ее членство открывает Ной Казалетт (принят в 1780), Александр Вильсон, инженер, строитель знаменитых Ижорских и Петрозаводских заводов (принят в 1808), президент Медико-хирургической Академии России Якоб Виллие (принят в 1802) и целый ряд других известных в России имен "петербургских британцев". Приблизительно к 1787 году образовывается библиотека "Британской Фактории" (некоторые книги, находившиеся и ее собрании и помеченные именем Петера Хольстена, первого библиотекаря "Фактории", относятся к 1776 году). Библиотека, пополняясь дарами членов британской коммуны в Санкт-Петербурге, просуществовала до 1917 года. Как памятник той уникальной эпохи в собрании Российской Национальной библиотеки можно видеть ряд книг в разделе "Путешествия" (иностранный фонд) и два редких издания, принадлежавших Холстену. 
В 1778 году выходит первый номер журнала "Британской Фактории": "Английский еженедельный листок на немецком языке" - "Das Englische Wackenbladt in deutsche Sprache". (Немецкий язык в конце XVIII века был в Санкт-Петербурге наиболее употребляемым из иностранных языков). В 1781 году журнал насчитывал 73 подписчика (не считая прямого распространения). Среди них - граф Григорий Орлов, фаворит Екатерины II, президент Императорской Академии художеств Иван Бецкой, лейб-медик Джон Роджерсон, посол Великобритании, придворный банкир Ричард Сатерленд. Численность Британской коммуны на берегах Невы стремительно возрастала. К началу XIX века в Санкт-Петербурге проживало около 1800 британско-подданных (при населении города в 250 тысяч; см.: Беспятых, Сухачев 1989). Масштабные официальные контакты конца XVIII - начала ХГХ века - строительство дворцовых комплексов (Чарльз Камерон, Адам Менелас), храмов, мостов (Френсис Бейрд), государственных 'заводов (Александр Уильсон), медицина (Якоб Виллие), искусство (Джордж Доу) к середине прошлого столетия дополнялись частными промышленными, торговыми и культурными инициативами. Многочисленная сеть британских фабрик все обильнее покрывала окраину Петербурга. Две из них - писчебумажная фабрика Дж. Гоберта (и братьев Варгуниных), 1840, и фабрика шерстяных изделий Дж. Торнтона (около 2000 рабочих), 1841, считались крупнейшими в Европе.
К середине ХГХ века британцы уже входили в число десяти наиболее многочисленных этнических групп Санкт-Петербурга: по данным переписи 1869 года - 2,1 тыс. человек, к 1910 году - 2,2 тыс. человек (Юхнева 1989).
Вместе с ростом коммуны и расширением сфер деятельности ее членов, развивались социальные аспекты ее бытования и столице России.
В 1813 году организуется Санкт-Петербургское Библейское Общество (как часть Британского и зарубежного Библейского Общества), открывая собой длинный список различных социальных институтов Британской Коммуны 2-й половины ХГХ -начала XX вв.: Англо-русское педагогическое общество, общество английских учителей, богадельня для престарелых женщин английского прихода, Великобританское благотворительное общество, английская школа новых языков, английский детский сад, Великобританский лазарет для раненых русских воинов при Покровской общине сестер милосердия, лазарет имени английского короля Георга V, Бюро и убежище для английских и американских гувернанток ("Princess alice Houre"), частные английские библиотеки, гребное общество ("Arrow Boat Club"), англо-русское литературное общество (его основатель, один из старейших членов Британской коммуны, промышленник Эдуард Казалетт, покинувший на склоне лет Россию, так писал из Лондона в 1893 году о целях общества: "Наше задушевное желание сблизить англичан с русскими, что принесет пользу в разных отношениях и в самом широком смысле" - Казалетт 1893), Англо-русское Бюро пропаганды, имевшее программ) укрепления различных контактов между Россией и Великобританией как союзников в I Мировой войне - и е щ е ряд других. 
Широкой известностью пользуется английский книжный магазин и читальня "Уоткинс и К°" на Большой Морской 6. получаюший из Великобритании последние книжные новинки. (Наклейки-ярлычки "Уоткинс и К"" можно до сих пор видеть на многих британских изданиях конца XIX - начала XX вв., находящихся в библиотеках Санкт-Петербурга. Значительная часть книг на английском языке из семейной библиотеки родительского дома писателя Набокова снабжена этими ярлычками).
Увеличивается в этот период и количество изданий на английском языке, выходящих в Санкт-Петербурге: "The Monthly Journal of the English Church, St. Peterburg", "The Nevsky Magazine" и ряд других. В начале XX века появляется газета "Friendship" - первая газета на английском языке в Санкт-Петербурге. 
Это был широкий пласт социальной культуры Великобритании, раскинувшийся на берегах Невы. И Санкт-Петербург во многом ощущал его позитивное, развивающее воздействие. Оно проникало в жизнь и менталитет города на различных уровнях: от санитарно-гигиенических норм организации производства, методов обучения, форм благотворительности, технических усовершенствований - до эстетических реалий быта, характерных для определенной среды: "В обиходе таких семей как наша была давняя склонность ко всему английскому......Бесконечная череда удобных, добротных изделий да всякие ладные веши для разных игр, да снедь текли к нам из английского магазина на Невском......Эдемский сад мне представлялся британской колонией", - пишет Набоков (Набоков 1990: 174).
В общий поток жизни и истории Британской коммуны в Санкт-Петербурге вливались личные судьбы "петербургских британцев", из поколения в поколение продолжавших оставаться подданными Великобритании. Многие из них - связанные семейными узами с русскими, внесли значительный вклад в культуру России, были дружны с выдающимися ее деятелями. Это семьи фотографов и художников Карриков, юристов и художников Чемберсов, архитекторов, музыкантов и врачей Стуккеев, семья Бенуа-Эдвардсов.
Сейчас, в конце XX века, всматриваясь в ретроспективу Британской коммуны в Санкт-Петербурге, мы все еще можем ощутить ее рефлексы. В фондах Российской национальной библиотеки хранится часть книг, "Британской Фактории" и ее каталоги (Catalog 1821; Catalog 1837) и книг, попадавших в личные библиотеки из книжного магазина "Уоткинс и К°", видоизмененные и усовершенствованные, продолжают работать фабрика Гоберта (фабрика № 2 им. Володарского Л ПО "Бумага") и фабрика Торнтона (часть комбината им. Тельмана). В топонимике города также проступают эти черты: Английская набережная, Английский проспект, ул. Бармалеева (находился дом семьи Бромлей), Лештуков переулок (находился дом семьи Лестуков), Шотландская улица (Торговый порт, улица, ведущая некогда к главному холодильнику "Шотландской компании для импорта и экспорта сельдей").
Самое удивительное, что и поныне в Санкт-Петербурге живет семья Стуккеев, восходящая к Георгу Стуккею, офицеру конных саперов, приехавшему в Россию в начале XIX века, семья, давшая русской культуре прославленные имена во многих поколениях.
"Археология" в пластах культурного наследия британской коммуны Санкт -Петербурга выявляет новые имена "петербургских британцев". В исторической ретроспективе, пожалуй, ближе всех по отношению к современному Петербургу возникает Артур Рэнсом.

I Артур Рэнсом: письма из России.
Артур Рэнсом (1884-1967), английский писатель, художник, журналист часто бывал и подолгу жил в России с 1913 по 1924 годы. Но сегодня, в конце XX века, его имя мало что говорит русским читателям и любителям искусства. Даже в кругу специалистов-литературоведов, искусствоведов личность Рэнсома, дисперсно проступая сквозь временные пласты, не слагается в цельное явление. Книги писателя не переводились на русский язык, и завеса забвения лишь слегка приподнималась над единственным эпизодом из жизни Артура Рэнсома в России - он вспоминался как журналист, бравший интервью у Ленина (Воспоминания 1967; Воспоминания 1969). Но в действительности Рэнсом был связан с Россией и особенно - Петербургом, Петроградом - несравненно шире и глубже. И каждая из его связей -культурных, художественных, литературных, просто человеческих, отразилась в зеркалах этой русской эпохи. Связи отразились, но не слагались в цельный образ лишь потому, что, как это ни странно, никто не ставил перед собой такой задачи.
Совершенно неожиданно, но вполне закономерно, она возникла передо мной. Много лет занимаясь изучением английского искусства и англо-русских культурных связей начала XX века, я заметила в этих слоях фигуру Артура Рэнсома. Контраст между популярностью этого имени в Англии (несколько великолепных произведений "взрослой" литературы, более двадцати чудесных романтических повестей для детей, иллюстрированных самим автором, принадлежат живому, превосходному - до острой образности перу этого классика детской литературы XX века) - и почти полной неизвестностью у нас показался мне несправедливым. Жизнь и деятельность Рэнсома в России увлекли необычностью и значительностью. Увлечение привело к поискам "русских, петербургских" материалов о нем, реализовавшихся в статье об Артуре Рэн-соме, первой на русском языке (Верижникова 1987).
Дальнейший поиск следов писателя в России принес много интересного - возникали все новые и новые реалии его жизни в Петербурге-Петрограде, поездок в Москву, Вологду. Русские связи Рэнсома воплощались в конкретности имен, судеб, мест. Возникшее сотрудничество с "The Arthur Ransome Society", Великобритания3, дало возможность выступить с докладом "Артур Рэнсом в Петербурге", сопровождавшимся выставкой найденных мною архивных и фото-архивных материалов на конференции Общества в октябре 1995 года в Англии, Озерном крае. Затем, в 1996 году, последовало приглашение изучить архив русского периода Артура Рэнсома (Лидс, Университет, Архив, Бразертон коллекшн). Данная статья и основана на материале изучения писем, записных книжек-дневников Рэнсома этого периода.
Артур Рэнсом, происходивший из семьи университетского профессора, окончил факультет лингвистики университета в Лидсе и уже в начале XX века был автором нескольких книг, получивших в Англии широкую известность (среди них -исследование об Оскаре Уайльде, 1912). Впервые он появился в России в 1913 году как исследователь русского фольклора и как человек, бежавший в незнакомую экзотическую страну от определенных жизненных разочарований и неурядиц (к этому времени ясно обозначается неминуемая трещина в его первом браке). "... Я видел в русском фольклоре не только материал для книги, которую я надеялся написать, но также и выход из моих личных неурядиц"(Ransome 1976: 157). Он подолгу живет в Петрограде в 1914, 1915, 1916 и 1917 годах, сочетая творчество писателя с деятельностью журналиста и военного корреспондента. С 1917 года бывает, в основном, в Москве. Этот период 1913-1917 года последовательно и полно, с акцентом на важнейших жизненных узлах, отражается в письмах и записных книжках-дневниках писателя.
Первый кратковременный приезд Рэнсома в Россию состоялся летом 1913 года5, и был целиком связан с пребыванием писателя на даче Джеллибрандов (семье "петербургских англичан", торговцев лесом) в Териоках (ныне - Зеленогорск). В Петербурге Рэнсом был лишь проездом - по дороге на Финляндский вокзал. В Териоках же писатель стремился сосредоточиться на исследовании творчества Стивенсона. "Это прекрасное место, я сажусь работать над Стивенсоном за деревянный стол под высокими соснами вблизи берега Финского залива, и время от времени слышу вдали выстрелы с кронштадтских фортов..." (Letter №43, June 30, 1913. Datcha gellibrands, Terjiki, Finland.)
Затем в 1914 году Рэнсом появляется в Петербурге с целью написать путеводитель по городу, собирать русский фольклор, изучать русский язык. Он получает интересное поручение от журнала "Тгатр" составить путеводитель по Санкт-Петербургу. Задание необычайно точно совпадало с состоянием Рэнсома, увлеченного Россией и русской культурой, покоренного обаянием города еще в первый приезд. Путеводитель был написан тогда же, летом 1914 года, всего за два месяца ("и один день"!). Неукротимый и последовательный Рэнсом, отставив все доступные справочники, исходил с картой в руках весь город, все его памятные в историческом, культурном и литературном отношении места, основательно изучил музеи, полно впитал завораживающий колорит северных белых ночей, окутывающий улицы и мерцающие воды рек и каналов, проникся противоречивой, сложной предвоенной атмосферой русской столицы.
Этой книге суждено было остаться не опубликованной - началась первая мировая война, но для самого Рэнсома она стала необходимой платформой для дальнейшего постижения событий, стремительно разворачивавшихся в России. Характерно, что одна из его первых русских фраз 1913-1914 гг.: "Я не хочу есть, я хочу говорить" (Лидс, Университет, архив Бразертон коллекшен. Записная книжка 1913-1914 гг.) Очевидно, общительный писатель быстро обрастает кругом знакомств среди петербургской интеллигенции и ведет насыщенную чисто русским гостеприимством жизнь. Первое письмо второго приезда в Россию помечено -"Поезд в Россию" (Letter № 46, 11 тау 1914). "Не слишком-то легко справиться с пишущей машинкой из-за тряски поезда. Тем не менее, рукой или карандашом я не мог бы писать совсем", - сообщает Рэнсом матери в Лидс. Около месяца спустя, в начале июня в очередном письме (№ 49) домой, в Лидс, появится живой и характерный набросок - писатель с неизбежной трубкой в зубах за пишущей машинкой. В письмах конца мая 1914 года звучит постоянный камертон - необходимость спешки с работой над путеводителем, заставляющей отказываться от изучения фольклора, русской народной жизни, посещений знакомых (хотя в письме № 47 от 15 мая 1914 годаи возникает рисунок - колоритная фигура казака). "Я очень тороплюсь с книгой, и действительно должен спешить, т. к. 7 июня (три недели вперед от сегодняшнего дня по старому стилю) все музеи и вообще все закрывается на лето, и я уже не увижу ничего" (№ 48,23 мая 1914).
К началу июня Рэнсом может сообщить: "Уже сейчас в первоначальном варианте, готовы 41 000 слов книги, осталось еще 29000 - и потом я вырвусь из города на природу и проведу две недели, наслаждаясь ею". И добавляет, критикуя свою работу и сетуя на трудности, возникающие из-за особого жанра путеводителя: "Как художник я почти сконфужен и отворачиваюсь от этого произведения творческого труда с красными от смущения щека-ми и стыдом в сердце" (№ 49, начало июня 1914). Хотя в действительности, Рэнсом был, очевидно, слишком требователен: приводимый в этом же письме структурный план путеводителя .свидетельствует о незаурядной идее: "...вот перечень некоторых из глав: Прибытие, Таможня, Санкт-Петербург и Петр Великий, Невский проспект, Зимний дворец, Толпа, Острова, Нипше, Похороны, Пища- Все о том, как достать ее в России, Гробница Александра Невского, Памятник Екатерины П. Необходимые дения и перечень достопримечательностей, Русский музей имени императора Александра III. И в конце - краткий очерк русской истории" (№ 49, начало июня 1914). Включение последнего раздела представлялось особо важным Рэнсому: "...город -ничто без своей необычайной предыстории, потому я настаиваю на подобной главе в путеводителе", - сообщал писатель (№ 50, начало июня 1914).
Наконец, 9 июля 1914 года появляются знаменательные слова: "...четыре недели и один день как я в Петербурге. Книга СДЕЛАНА ... я слоняюсь в кремовой русской рубашке, подпоясанной малиновым шнуром, и пытаюсь упаковать свои вещи" (№ 53, 9 июля 1914).
Это было последнее письмо Рэнсома из мирной России. Следующее - взгляд на Петроград в дни начала Первой Мировой войны. "Здесь не слышно музыки, возгласов ура - или совсем немного, и это немногое ужасно и нереально. Преобладает чувство непоколебимого и примиренного осознания судьбы, что выглядит прекрасно и достойно" (№ 54,2 августа 1914). С этим чувством Рэнсом ненадолго уезжает в Англию.
К 1915 году, почти сразу же по возвращении в Россию, относится первая поездка писателя в Москву. Древняя русская столица покоряет его воображение. "Москва совершенно восхитительна, и самое расположенное к историческим размышлениям место, где я когда-либо бывал" (№ 60, 17 января 1915). В Москве Рэнсом увиделся с Лики - М. Ф. Ликиардопуло - литературным секретарем МХАТ, переводившим "Оскара Уайльда" Рэнсома на русский язык7. "Здесь я встретил Лики, кто переводил мою книгу и некоторые из моих волшебных сказок на русский несколько лет тому назад. И он изо всех сил старается показать мне все, что интересно видеть. Так, например, благодаря ему я сегодня увижу пьесу Алексея Толстого в Художественном Театре "Царь Феодор", а два вечера тому назад он взял меня в Театр-кабаре "Летучая мышь"..." (№ 60, 17 января 1915).
К московскому периоду относится и полное юмора письмо с описанием и забавным наброском первых опытов Рэнсома в катании на лыжах. "Вчера я первый раз пробовал кататься на лыжах в саду. Я начал было считать, сколько раз падал, но бросил, дойдя до двадцати трех. В конце концов, я научился передвигаться и даже вполне благополучно съехал с небольшой горки. Здешняя маленькая девочка со смехом и всевозможными подбадриваниями обучила меня этому"(№ 62,4 февраля 1915). И в этом же письме - но серьезно и проникновенно о поразительном зимнем великолепии Москвы: "Снег в саду очень глубок, и вдоль улиц - огромные горы снега, как будто идешь между снежных стен. Можно пройти довольно долго, прежде чем юркнуть в небольшие сани. Ночью, когда снег сверкает при электрическом освещении, - настоящее волшебство мчаться вокруг Кремля и сквозь него, и назад - через замерзшую реку. Невозможно представить себе такую красоту". И в конце письма - набросок - Рэнсом с неизменной трубкой в извозчичьих санях (№ 62,4 февраля 1915). Но заканчивается зимний московский цикл трагикомически - титанической, но, увы, проигранной борьбой с клопами в гостинице. Рэнсом безуспешно просит прислугу вычистить номер: "...но предложение было встречено (ею) с испугом и почти религиозным отвращением : Комната никогда не убиралась. И никогда не нуждалась в уборке. Что-же касается насекомых (не будем упоминать их название), то их создал Господь, и значит он подразумевал, что они будут существовать". Таким образом, я должен был почувствовать себя убийцей" (№ 63, 15 февраля 1915)8. Видимо, тема русских клопов глубоко затронула писателя. Он возвращается к ней еще раз: в шутливом стихотворении, написанном от руки на книге "The Soldier And Death a Russin Falk Tale told in English by Arthur Ransome", принадлежащей Табите Рэнсом, дочери писателя. Этот экземпляр находится в Armitt Library, Ambleside, Lake District и был любезно показан мне хранителем библиотечной коллекции mr. John Gavin. Рэнсом пишет: "В каждом городе, какой я знаю, для клопов - наслаждение жалить и кусать. Но когда они страждут общества - они направляются в Петербург. Полками они пересекают пол и взбираются на кровать, играют в прятки между пальцами ног и отдыхают на голове. В других городах вы можете встретить клопа, двух клопов или трех, но когда вы встретите миллион клопов в веселой компании... Я расчесываюсь со страстью, я расчесываюсь с ненавистью; сделайте милость - представьте меня, как царапина за царапиной я отмечаю мою печальную неподготовленность".
По размеру и образным краскам в стихе-вопле Рэнсом перефразирует некоторые мотивы из Divine Songs (1715), 16, Against Quarreing and Fighting знаменитого английского поэта Isaac Walts (1674-1748), но в юмористическо-гротескном регистре. В конце марта 1915 года Рэнсом возвращается в Петроград. "Я снова в той же самой старой гостинице, где останавливаюсь всегда, и снова смотрю на ту же самую серую церковь, чьи колокола будят меня слишком рано" (№ 65,27 марта 1915)9. И как заядлый рыболов в преддверии весенней ловли добавляет: "...Щучье озеро в Колломяках еще покрыто льдом". Весной 1915 года Артур Рэнсом впервые попадает в Вергежу, древнее родовое поместье Тырковых на берегах Волхова. Ариадна Тыркова, русская либеральная писательница (псевдоним - А. Вергежский) и выдающийся деятель кадетской партии, была женой Гарольда Вильямса, английского писателя, лингвиста, журналиста и военного корреспондента, аккредитованного в Петрограде. Рэнсома и Вильямса связывали дружеские и профессиональные интересы. Письма Артура Рэнсома из Вергежи полны описаний старого барского дома, Волхова с караванами судов и плотами сплавляемого леса (№ 75,6 июля 1915). Синяя мощь Волхова, приволье холмистых берегов, традиционный уклад деревенской жизни рождают у него ощущение подлинной России. Очевидно, сама земля излучала это ощущение. Те же чувства испытывала и семья Тырковых-Вильямсов: "...Вергежа для моих родителей, для всех нас семерых братьев и сестер, для наших детей была радостью и опорой. Через нее были мы глубоко связаны с деревенской, крестьянской, со всей русской жизнью. И с природой" (Тыркова-Вильямс 1990: 7). В имении Тырковых весной-летом 1915 года он создает одно из лучших своих произведений -"Old Peter's Russian Tales", Ьопйоп, 1916, иллюстрированных известным петербургским художником, принадлежавшим к младшему поколению "Мира искусства", - Д. И. Митрохиным. Здесь же, в Вергеже, задумывается исторический роман на сюжет из жизни Древнего Новгорода. Вергежа оставляет глубокий след в душе писателя и становится кульминацией русских впечатлений.
"Я люблю Россию все больше и больше. Я не знаю другого такого места на свете, кроме Конистона или Картмела, где испытывал такое же великое чувство свободы и жизни в согласии с собой...", - пишет Рэнсом из Вергежи (№ 74, 31 мая 1915). Он мечтает приезжать в эти места работать каждый год, купить, когда разбогатеет, домик на берегу реки и лодку: "...на самом деле я уверен, что сделал первый шаг в постижении искусства писать", - считает Рэнсом летом 1915 года (№ 74, 31 мая 1915).
Но продолжается 1 Мировая война, и английский писатель ищет способов быть полезным России (но по состоянию здоровья он не может быть призван в армию). Возникает мысль об участии в работе русского Красного Креста: "Я все еще безнадежен как Томми, но здесь, где фронт так велик, каждый в Красном Кресте имеет возможность быть действительно полезным". (№ 74, 31 мая 1915). ("Томми" - шутливо-нарииательное прозвище английского солдата). Однако 27 июня в деревне Вергежа возникает сильный пожар. Рэнсом помогает тушить его - и получает сильнейший приступ хронической болезни желудка. Его перевозят в Петроград, в больницу, где и оперируют в начале августа. После больницы Рэнсом выздоравливает на квартире Вильямса - Тырковой (Старорусская ул., 16) и сначала просто помогает Вильямсу подготавливать корреспонденции, а затем и официально становится военным корреспондентом "Daily News". В 1916 году английский писатель переезжает в новую квартиру на ул. Глинки д. 3, кв. 48, комната № 13 (известные меблированные комнаты г-жи Анненской, как мне удалось установить), ставшую его домом до весны 1918 года. "Сегодня я работал в своей новой комнате, и замерз до смерти. Весной будет все в порядке, последующие два месяца продержится ужасный холод. Но она прекрасно освещена и достаточно большая для литературного слона" (№ 99, 12 февраля 1916). В этой комнате Артур Рэнсом встретил крупнейшие политические события России - Февральскую революцию, затем -ноябрь 1917 года10. "Я лично, как всегда, ненавижу всю политику, но когда ты оказываешься в центре таких огромных событий, когда ты лично знаешь большинство действующих лиц, невозможно не заинтересоваться", - пишет Рэнсом (№ 120,27 мая 1917).
В марте 1918 года новое правительство России переезжает в Москву. Рэнсом -корреспондент следует за ним, его личная судьба также требует присутствия в Москве. Затем, на протяжении 1918- 1919 (до 1924) года он курсирует между Россией, Стокгольмом, Латвией, Эстонией - и поток писем из России сходит на нет. Лишь однажды, 19 апреля 1920 года, Рэнсом оказывается в своей старой комнате на ул. Глинки, 3, Там был обыск, сожгли его коллекцию газет с февраля 1917 по февраль 1918 года. Хозяйка спасла удочки, несколько картинок и турецкую мельницу для кофе. "Я прощаю им кражу моих сапог, которые, без сомнения, необходимы армии, но сжечь коллекцию документов, уничтожить такой материал доя хроники своей же революции и СЖЕЧЬ его!! Если бы они взяли газеты в свои архивы - я бы не беспокоился!", - с горечью сообщает Рэнсом (№ 158,19 апреля 1920).
Долгая пауза в эпистолярной связи Рэнсом-Россия устанавливается с середины 20-х годов до начала 60-х. Тогда снова в письмах английского писателя звучит русская тема. Но на этот раз они адресованы в Россию - Дмитрию Исидоровичу Митрохину. "Я снова хотел бы посетить Россию, но теперь это уже поздно... Но как было бы приятно, если бы у меня был волшебный ковер, который мог бы перелетать... на другой конец Европы, чтобы я мог разделить самовар с моим другом, с которым я не виделся уже 40 лет... (А. Рэнсом, Ulvestron, Англия, 8 мая 1962)" (Рэнсом 1986: 266). Так в письмах Рэнсома вырисовывается определенный образ России, сложившийся в душе писателя. Общая панорама создается из единичных реалий, позволяющих укрупненно, как под увеличительным стеклом, увидеть жизнь Артура Рэнсома в России. Два важных фрагмента мне удалось восстановить в подлинной ткани петроградской жизни и один - увидеть в подлинности исторического факта. П Артур Рэнсом и хирург "Stucke".
В августе 1915 года, после пожара в Вергеже, Артур Рэнсом попадает в одну из петроградских больниц, где ему делают операцию по поводу обострения хронической болезни желудка (нигде не указывается, какой именно). В нескольких письмах последовательно рассказывается об этом. "Я видел первоклассного доктора, и он сказал, что мне немедленно необходима операция. Затем я встретился с хирургом, бодро осмотревшим меня, и после двух обследований (одно - в больнице) также подтвердил неизбежность операции" (№ 79,2 августа 1915). "Я окончательно укладываюсь в больницу завтра, а операция будет в понедельник... но хирург, я уверен, - прекрасный, и больница также хорошая - чудовищно белое место, даже страшно заходить туда" (№ 80,6 августа 1915). "Больница чудесная. Моя маленькая палата обращена во двор, где выздоравливающие прогуливаются в креслах-каталках. Маленькая комната с кроватью, с диваном, столом и стульями - все белое, белее невозможно - как я..." (№ 81, 8 августа 1915).
Странно, что Рэнсом, обычно столь четкий и пунктуальный в деталях, нигде в письмах не упоминает ни имен доктора и хирурга, не называет больницу. (Может быть, он просто мало придавал значения своей болезни и сопутствующим ей обстоятельствам и был слишком устремлен к активной деятельности после операции). В автобиографии приводятся две фамилии (без инициалов) -доктор "Sokolov" и хирург "Stucke" (Ransome 1976: 183-184), но никаких других сведений не дается. Попытка установить личности называемых через справочные издания успехом не увенчалась: Соколовых слишкоммного, а "Вшске" отсутствовал: очевидно, это была неправильно транскрибированная Рэн-сомом фамилия. Реально существовавшего хирурга помогли установить два обстоятельства. В автобиографии Рэнсома вскользь упоминается трагическая история, происшедшая в двадцатые годы "...с этим добрейшим человеком и одним из величайших хирургов России" (Ransome 1976: 183). В авторской ремарке говорится, что: "Stucke" был убит братом одной из своих пациенток, умершей вскоре после операции, но не вследствие ее. Он был застрелен на пороге своей квартиры. Направление поисков уже можно было определить даже и не специалисту в области истории медицины. Но кардинально помогло второе обстоятельство: эту трагическую историю я знала с детства. Но фамилия хирурга звучала иначе. В семье Ирины Павловны Стуккей-Рождественской (супруги поэта Всеволода Рождественского) часто вспоминали о ней. Врач, оперировавший Рэнсома, был Лев Генрихович Стуккей, знаменитый петербургский хирург, дядя Ирины Павловны, в чьем доме мы с мамой часто бывали, а с девочками Рождественскими, моими ровесницами, играли и вместе занимались английским языком. После того, как "Stucke" отождествился со Стуккеем, все стало на свои места. Действительно, он был застрелен на пороге своей квартиры, размещавшейся в одном из жилых корпусов Александровской больницы (Фонтанка, 134). Дочь Льва Генриховича Стуккея, Ксения Львовна Стуккей любезно предоставила мне возможность работать в архиве семьи, где хранится редчайший и интереснейший материал, связанный с историей этой удивительной старинной петербургской семьи, давшей России талантливых врачей, архитекторов, историков искусства. Семья Стуккеев восходит к Георгу Томасу Стуккею (1790-е-1852), шотландцу, приехавшему из Англии в Петербург на военную службу как конный офицер-сапер. Здесь он женится на Катерине Иохим, дочери знаменитого петербургского "каретника Иохима"; его сын, Генрих Егорович Стуккей (1835- 1913), известный врач - отеи хирурга, оперировавшего Рэнсома. Сохранились фотографии Льва Генриховича Стуккея 1914-1915 гг., принадлежащие тому же временному пласту, что и болезнь и операция Рэнсома.
Очевидно, оперировали английского писателя в Александровской больнице, где хирургическим отделением заведовал Лев Генрихович Стуккей. Этот вывод подтверждает и вид больничного сада, куда выходили окна палаты Рэнсома, вполне соответствующий употребленному в письме выражению "Courtyeard" - внутренний сад-двор (№ 81, 8 августа 1915). Так, один из эпизодов, содержащийся в письмах Рэнсома, спроецировался в реальности человеческих судеб и точности мест на историческую действительность Петрограда.
Гораздо более значительно в этой действительности вырастает другой факт жизни Артура Рэнсома в России: его знакомство и брак с русской женщиной.



Категория: Cтатьи | Добавил: Администратор (29.07.2008)
Просмотров: 3167 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0

Форма входа

Поиск

Друзья сайта

Статистика